Из за чего поссорились ахилл и агамемнон. Гнев ахилла

Главная

Саморазвитие

Мифы об Ахилле

Ахилл, или Ахиллес - в героических сказаниях древних греков храбрейший из
героев, предпринявших под предводительством Агамемнона поход против Трои.

Michel Martin Drolling the Elder (1789-1851)-"The wrath of Achilles"
- 1810 Paris-École Nationale Supérieur des Beaux-Arts

Судьба Ахилла была умереть в Трое, поэтому его мать в начале не хотела, чтобы он принял участие
в войне. Но Агамемнон, который был главнокомандующим всех войск, сделал всё возможное для того,
чтобы Ахилл со своими мермидонами пошёл на Трою. За девять лет осады Трои Ахилл разорил и
завоевал много городов, которые находились в соседстве. Много трофеев и много женщин было уведено
в стан греков. Много достойных женщин Ахилл отдал Агамемнону. Для себя он держал рабыню Диомеду.
Но на первом месте для героя была прекрасная Брисеида, дочь Брисея, на которой он хотел жениться,
когда вернулся бы во Фтию. Брисеида, также как и Хрисеида, были взяты в плен, после взятия Фивы
(одноимённый город в Мизии) . Прекрасная дочь жреца Аполлона Хриса, Хрисеида была так же красива,
как и Брисеида и имела такое же знатное происхождение. Греки обещали отдать её Агамемнону.

Charles-Antoine Coypel (1694-1752)-"The wrath of Achilles"- 1737

На острове Хрисы находился храм Аполлона, где и служил жрец Хрис. Там и узнал он, что его дочь взяли
в плен. Хрис одел свою святую одежду, прибыл в стан греков и молил их вернуть ему за богатый выкуп
дочь Хрисеиду. Но Агамемнон не хотел потерять Хрисеиду, он оскорбил старого жреца и выгнал его, а в
результате вызвал гнев Аполлона.
Градом посыпались стрелы сребролукого Аполлона в стан греков, неся с собой смерть. Страшный мор
поразил сначала животных, а затем и воинов. Тогда и началась ссора между Ахиллом и Агамемноном.
Ахилл старался убедить Агамемнона освободить Хрисеиду, чтобы отогнать смертельный мор.
Главнокомандующий греков был вынужден отдать рабыню отцу, но за это он похитил у Ахилла Брисеиду,
так как считал, что ему должен был возмещён ущерб.

Giovanni Battista Tiepolo (1696-1770)-"The wrath of Achilles"
-fresco-1757 Vicenza-Villa Valmarana

Много гневных слов сказал Ахилл Агамемнону после свершонной несправедливости. Ушёл великий сын
Пелея и его храбрые мирмидоняне к своим шатрам. С другой стороны троянцы, увидив раздор среди
армии греков начали побеждать в последующих битвах.

Изложено по поэме Гомера "Илиада"

Уже девять лет осаждали греки Трою. Настал десятый год великой борьбы. В начале этого года прибыл в стан греков жрец стреловержца Аполлона Хрис. Он молил всех греков, и прежде всего их вождей, вернуть ему за богатый выкуп дочь Хрисеиду. Выслушав Хриса, все согласились принять за Хрисеиду богатый выкуп и отдать ее отцу. Но разгневался могучий царь Агамемнон и сказал Хрису:

Старик, уходи и никогда не смей показываться здесь, у наших кораблей, иначе не спасет тебя и то, что ты жрец бога Аполлона. Не верну я тебе Хрисеиды. Нет, всю жизнь она будет томиться в неволе. Остерегайся сердить меня, если хочешь невредимым вернуться домой.

В страхе покинул Хрис стан греков и пошел опечаленный на берег моря. Там, воздев к небу руки, так взмолился он великому сыну Латоны, богу Аполлону:

О, сребролукий бог, внемли мне, твоему верному служителю! Отомсти твоими стрелами грекам за мою скорбь и обиду.

Услышал Аполлон жалобу своего жреца Хриса. Быстро помчался он со светлого Олимпа с луком и колчаном за плечами. Грозно гремели в колчане золотые стрелы. Мчался Аполлон к стану греков, пылая гневом; мрачней ночи было лицо его. Примчавшись к стану ахейцев, он вынул из колчана стрелу и послал ее в стан. Грозно зазвенела тетива лука Аполлона. За первой стрелой послал Аполлон вторую, третью, - градом посыпались стрелы в стан греков, неся с собой смерть. Страшный мор поразил греков. Множество греков гибло. Всюду пылали погребальные костры. Казалось настал для греков час гибели.

Девять дней свирепствовал уже мор. На десятый день, по совету, данному Герой, созвал великий герой Ахилл на народное собрание всех греков, чтобы решить, как быть им, как умилостивить богов. Когда собрались все воины, первым обратился к Агамемнону с речью Ахилл:

Придется нам плыть обратно на родину, сын Атрея, - сказал Ахилл, - ты видишь, что гибнут воины и в боях, и от мора. Но, может быть, мы прежде спросим гадателей: они скажут нам, чем прогневали мы сребролукого Аполлона, за что послал он гибельный мор на наше войско.

Лишь только сказал это Ахилл, как поднялся прорицатель Калхас, уже много раз открывавший грекам волю богов. Он сказал, что готов открыть, чем прогневан далеко разящий бог, но откроет он это лишь в том случае, если Ахилл защитит его от гнева царя Агамемнона. Ахилл обещал свою защиту Калхасу и поклялся в этом Аполлоном. Тогда только сказал Калхас:

Гневается великий сын Латоны за то, что обесчестил царь Агамемнон жреца его Хриса, прогнал его из стана, не приняв от него богатого выкупа за дочь. Умилостивить можем мы бога лишь тем, что вернем отцу черноокую Хрисеиду и принесем в жертву богу сто тельцов.

Услыхав, что сказал Калхас, воспылал страшным гневом на него и Ахилла Агамемнон, однако видя, что ему все же придется вернуть Хрисеиду отцу, он, наконец, согласился, но потребовал только себе награды за ее возвращение. Упрекнул в корыстолюбии Агамемнона Ахилл. Это еще больше рассердило Агамемнона. Он стал грозить, что своей властью возьмет себе награду за Хрисеиду из того, что досталось на долю Ахиллу, или Аяксу, или Одиссею.

Бесстыдный, коварный корыстолюбец! - вскрикнул Ахилл, - ты грозишь нам, что отымешь у нас наши награды, хотя никто из нас никогда не имел равной с тобой доли в наградах. А мы ведь пришли сражаться не за свое дело; мы пришли сюда ради помощи Менелаю и тебе. Ты хочешь отнять у меня часть той добычи, которая досталась мне за великие подвиги, совершенные мной. Так лучше вернуться мне назад в родную Фтию, я не хочу увеличивать твою добычу и сокровища.

Что же, беги в Фтию! - крикнул в ответ Ахиллу Агамемнон, - больше всех царей ненавижу я тебя! Ты один затеваешь раздоры. Не страшен мне твой гнев. Вот что скажу я тебе! Хрисеиду верну я отцу, раз таково желание бога Аполлона, но за это отниму я у тебя пленницу Брисеиду. Ты узнаешь, насколько больше у меня власти! Пусть каждый опасается считать себя равным по власти мне!

Страшный гнев овладел Ахиллом, когда он услышал эту угрозу Агамемнона. Схватился за свой меч сын Фетиды; он уже извлек его наполовину из ножен и готов был броситься на Агамемнона. Вдруг почувствовал Ахилл легкое прикосновение к волосам. Обернулся он и в ужасе отшатнулся. Пред ним, незримая для других, стояла великая дочь громовержца Афина-Паллада. Гера послала Афину. Жена Зевса не желала гибели ни того, ни другого из героев, оба они - и Ахилл и Агамемнон - были ей одинаково дороги. С трепетом спросил Ахилл богиню Афину:

0, дочь громовержца Зевса, зачем спустилась ты с высокого Олимпа? Неужели пришла ты сюда, чтобы видеть, как неистовствует Агамемнон? О, скоро погубит он себя своей гордостью!

Нет, могучий Ахилл, - ответила светлоокая Паллада, - не за тем пришла я. Пришла я укротить твой гнев, если только ты повинуешься воле богов-олимпийцев. Не обнажай меча, удовольствуйся лишь словами, ими бичуй Агамемнона. Верь мне! Скоро здесь, на этом же месте, заплатят тебе за обиду дарами, которые будут во много раз богаче. Смирись и подчинись воле бессмертных богов. Покорился воле богов Ахилл: он вложил свой меч в ножны, и Афина опять вознеслась на светлый Олимп в сонм богов.

Много гневных слов сказал еще Ахилл Агамемнону, называя его пожирателем народа, пьяницей, трусом, собакой. Бросил свой скипетр на землю Ахилл и поклялся им, что настанет время, когда нужна будет его помощь против троянцев, но напрасно будет молить о ней Агамемнон, раз он так тяжело оскорбил его. Напрасно мудрый царь Пилоса, старец Нестор, старался примирить враждующих. Не послушался Агамемнон Нестора, не смирился и Ахилл. Гневный ушел великий сын Пелея со своим другом Патроклом и храбрыми мирмидонянами к своим шатрам. Неистово бушевала в его груди злоба на оскорбившего его Агамемнона. Между тем царь Агамемнон велел спустить быстроходный корабль на море, отнести на него жертвы богу Аполлону и отвезти прекрасную дочь жреца Хриса. Корабль этот должен был плыть под начальством хитроумного Одиссея в Фивы, город Эстиона, а греки в стане, по повелению Агамемнона, должны были принести богатые жертвы Аполлону, чтобы умилостивить его.

Быстро несся посланный Агамемноном корабль по волнам безбрежного моря. Наконец, вошел корабль в гавань Фив. Спустили паруса греки и причалили к пристани. Сошел с корабля во главе отряда воинов Одиссей на берег, отвел прекрасную Хрисеиду к отцу и обратился к нему с таким приветствием:

О, служитель Аполлона! Я прибыл сюда по воле Агамемнона, чтобы возвратить тебе дочь. Привезли мы и сто быков, чтобы умилостивить этими жертвами великого бога Аполлона, пославшего тяжкое бедствие на греков.

Обрадовался старец Хрис возвращению дочери и нежно обнял ее. Немедленно приступили к жертвоприношению Аполлону. Молил Хрис бога-стреловержца:

О сребролукий бог! Внемли мне! И раньше внимал ты моим мольбам. Услышь ты и ныне меня! Отврати великое бедствие от греков, прекрати гибельный мор!

Услышал мольбу Хриса бог Аполлон и прекратил мор в стане греков. Когда же были принесены Хрисом жертвы Аполлону, устроен был роскошный пир. Весело пировали греки в Фивах. Юноши разносили вино, наполняя им доверху чаши пирующих. Громко раздавались величественные звуки гимна в честь Аполлона, которые пели юноши-греки. До заката солнца продолжался пир, а утром, освеженные сном, Одиссей и его отряд отправились в обратный путь к обширному стану. Аполлон послал им попутный ветер. Как чайка, несся корабль по морским волнам. Быстро достиг корабль стана. Вытащили его на берег пловцы и разошлись по своим шатрам.

Пока плавал Одиссей в Фивы, Агамемнон исполнил и то, чем он грозил Ахиллу. Призвал он глашатаев Талфибия и Эврибата и послал их за Брисеидой. Неохотно шли посланные Агамемнона к шатру Ахилла. Они застали его сидящим в глубоком раздумье у шатра. Подошли послы к могучему герою, но в смущении не могли вымолвить ни слова. Тогда сказал им сын Пелея:

Привет вам, глашатаи. Я знаю, что вы ни в чем не повинны, виновен один лишь Агамемнон. Вы пришли за Брисеидой. Друг мой, Патрокл, выдай им Брисеиду. Но пусть буду
т они сами свидетелями, что настанет час, когда нужен буду я, чтобы спасти от гибели греков. Не сможет тогда Агамемнон, потерявший разум, спасти греков!

Проливая горькие слезы, покинул Ахилл друзей своих, ушел на пустынный берег, простер к морю руки и громко призвал мать свою богиню Фетиду:

Мать моя, если уже родила ты меня обреченным на краткую жизнь, зачем же тогда лишает меня славы громовержец Зевс! Нет, не дал он мне славы! Царь Агамемнон меня обесчестил, отняв у меня награду за мои подвиги. Мать моя, услышь меня!

Услыхала богиня Фетида призыв Ахилла. Покинула она морскую пучину и дивный дворец бога Нерея. Быстро, подобно легкому облаку, всплыла она из морских, пенящихся волн. Вышла Фетида на берег и, сев около нежно любимого сына, обняла его.

Что ты рыдаешь так горько, сын мой? - спросила она. - Поведай мне твое горе.

Рассказал матери Ахилл, как тяжко оскорбил его Агамемнон. Он стал просить мать вознестись на светлый Олимп и там молить Зевса, чтобы наказал он Агамемнона. Пусть поможет Зевс троянцам, пусть прогонят они греков до самых кораблей. Пусть поймет Агамемнон, как неразумно поступил он, оскорбив храбрейшего из греков. Ахилл уверял мать, что не откажет ей в просьбе Зевс. Ей ведь стоит только напомнить Зевсу, как помогла она однажды ему, когда боги Олимпа замыслили свергнуть Зевса, сковав его. Тогда призвала Фетида на помощь Зевсу сторукого великана Бриарея; увидав его, смутились все боги и не посмели поднять рук на Зевса. Пусть напомнит Фетида об этом великому Зевсу-громовержцу, и он не откажет ей в ее просьбе. Так молил Ахилл мать свою Фетиду.

О, мой, возлюбленный сын, - воскликнула, горько плача, Фетида, - зачем только родила я тебя на столько бедствий! Да, недолга будет твоя жизнь, близок уже твой конец. И вот теперь ты и недолговечен, и всех несчастней! О, нет, не скорби так! Я подымусь на светлый Олимп, там буду я молить громовержца Зевса помочь мне. Ты же оставайся в своем шатре и не принимай больше участия в битвах. Сейчас покинул Зевс Олимп, он со всеми бессмертными отправился на пир к эфиопам . Но когда через двенадцать дней возвратится Зевс, тогда я припаду к его ногам и, надеюсь, умолю его!

Покинула Фетида печального сына, и он пошел к шатрам своих храбрых мирмидонян. С этого дня Ахилл не участвовал ни в собраниях вождей, ни в боях. Печальный сидел он в своем шатре, хотя и жаждал воинской славы.

Миновало одиннадцать дней. На двенадцатый день, ранним утром, вместе с седым туманом вознеслась богиня Фетида из пучины моря на светлый Олимп. Там упала она к ногам Зевса, обняла его колени и с мольбой протянула к нему руки, коснувшись его бороды.

О, отец наш! - молила Фетида, - молю тебя, помоги мне отомстить за сына! Исполни мою просьбу, если когда-нибудь оказала я тебе услугу. Посылай до тех пор победу троянцам, пока не станут греки умолять моего сына помочь им, пока они не воздадут ему великих почестей.

Долго не отвечал тучегонитель Зевс Фетиде. Но неотступно молила его Фетида. Наконец, глубоко вздохнув, сказал громовержец:

Знай, Фетида! Просьбой своей вызываешь ты гнев Геры, гневаться будет она на меня. Уже и так постоянно укоряет она меня за то, что помогаю я троянцам в битвах. Но ты удались теперь с высокого Олимпа так, чтобы не видала тебя Гера. Я обещаю исполнить твою просьбу. Вот тебе знамение, что я исполню обещание.

Сказав это, Зевс грозно нахмурил брови, волосы на голове его поднялись, и весь Олимп содрогнулся. Успокоилась Фетида. Быстро помчалась она с высокого Олимпа и погрузилась в пучину моря.

Зевс же пошел на пир, на который собрались боги. Все они встали навстречу Зевсу, ни один не осмелился приветствовать его сидя. Когда царь богов и людей сел на свой золотой трон, обратилась к нему Гера. Она видела, что Фетида приходила к Зевсу.

Скажи мне, коварный, - сказала Зевсу Гера, - с кем из бессмертных имел ты тайный совет? Всегда скрываешь ты от меня твои помыслы и думы,

Гера, - ответил ей Зевс, - ты не рассчитывай, что когда-либо будешь знать все, о чем я думаю. Что можно знать, то ты будешь знать раньше всех богов, но всех тайн моих не пытайся узнать и не спрашивай о них.

О, тучегонитель, - ответила Гера, - ты знаешь, что никогда не старалась я узнать твои тайны. Ты всегда решаешь все без меня. Но я боюсь, что сегодня уговорила тебя Фетида отомстить за сына ее Ахилла и погубить множество греков. Я знаю, что ты обещал исполнить ее просьбу.

Грозно взглянул на Геру Зевс, разгневался он на жену свою за то, что вечно следит за всем, что он делает. Гневно велел Зевс ей сидеть молча и повиноваться ему, если не хочет она, чтобы он наказал ее. Испугалась Гера гнева Зевса. Молча сидела она на своем золотом троне. Напуганы были и боги этой ссорой Зевса с Герой. Встал тогда хромоногий бог Гефест; он укорял богов за то, что они начинают ссоры из-за смертных.

Ведь если мы будем ссориться из-за смертных, то всегда будут лишены веселья пиры богов, - так говорил бог Гефест и молил мать свою Геру покориться силе Зевса, так как грозен он в гневе и может низвергнуть с тронов всех богов-олимпийцев.

Гефест напомнил Гере, как низверг на землю его самого Зевс за то, что поспешил он на помощь матери, когда разгневался на нее мечущий молнии Зевс. Взял кубок Гефест и, наполнив его нектаром, поднес Гере. Улыбнулась Гера. Гефест же, прихрамывая, начал черпать кубком нектар из чаши и разносить его богам. Засмеялись все боги, видя, как хромой Гефест ковылял по пиршественному чертогу. Снова веселье воцарилось на пиру богов, и безмятежно пировали они до захода солнца под звуки златой кифары Аполлона и под пение муз. Когда же окончился пир, разошлись по своим покоям боги, и весь Олимп погрузился в спокойный сон.

— Старик, уходи и никогда не смей показываться здесь, у наших кораблей, иначе не спасет тебя и то, что ты жрец бога Аполлона. Не верну я тебе Хрисеиды. Нет, всю жизнь она будет томиться в неволе. Остерегайся сердить меня, если хочешь невредимым вернуться домой.

— О, сребролукий бог, внемли мне, твоему верному служителю! Отомсти твоими стрелами грекам за мою скорбь и обиду.

Услышал Аполлон жалобу своего жреца Хриса. Быстро помчался он со светлого Олимпа с луком и колчаном за плечами. Грозно гремели в колчане золотые стрелы. Мчался Аполлон к стану греков, пылая гневом; мрачней ночи было лицо его. Примчавшись к стану ахейцев, он вынул из колчана стрелу и послал ее в стан. Грозно зазвенела тетива лука Аполлона. За первой стрелой послал Аполлон вторую, третью, — градом посыпались стрелы в стан греков, неся с собой смерть. Страшный мор поразил греков. Множество греков гибло. Всюду пылали погребальные костры. Казалось, настал для греков час гибели.

— Придется нам плыть обратно на родину, сын Атрея, — сказал Ахилл, — ты видишь, что гибнут воины и в боях, и от мора. Но, может быть, мы прежде спросим гадателей: они скажут нам, чем прогневали мы сребролукого Аполлона, за что послал он гибельный мор на наше войско.

— Гневается великий сын Латоны за то, что обесчестил царь Агамемнон жреца его Хриса, прогнал его из стана, не приняв от него богатого выкупа за дочь. Умилостивить можем мы бога лишь тем, что вернем отцу черноокую Хрисеиду и принесем в жертву богу сто тельцов.

— Бесстыдный, коварный корыстолюбец! — вскрикнул Ахилл, — ты грозишь нам, что отымешь у нас наши награды, хотя никто из нас никогда не имел равной с тобой доли в наградах. А мы ведь пришли сражаться не за свое дело; мы пришли сюда ради помощи Менелаю и тебе. Ты хочешь отнять у меня часть той добычи, которая досталась мне за великие подвиги, совершенные мной. Так лучше вернуться мне назад в родную Фтию, я не хочу увеличивать твою добычу и сокровища.

— Что же, беги в Фтию! — крикнул в ответ Ахиллу Агамемнон, — больше всех царей ненавижу я тебя! Ты один затеваешь раздоры. Не страшен мне твой гнев. Вот что скажу я тебе! Хрисеиду верну я отцу, раз таково желание бога Аполлона, но за это отниму я у тебя пленницу Брисеиду. Ты узнаешь, насколько больше у меня власти! Пусть каждый опасается считать себя равным по власти мне!

Страшный гнев овладел Ахиллом, когда он услышал эту угрозу Агамемнона. Схватился за свой меч сын Фетиды; он уже извлек его наполовину из ножен и готов был броситься на Агамемнона. Вдруг почувствовал Ахилл легкое прикосновение к волосам. Обернулся он и в ужасе отшатнулся. Пред ним, незримая для других, стояла великая дочь громовержца Афина-Паллада. Гера послала Афину. Жена Зевса не желала гибели ни того, ни другого из героев, оба они — и Ахилл и Агамемнон — были ей одинаково дороги. С трепетом спросил Ахилл богиню Афину:

— О, дочь громовержца Зевса, зачем спустилась ты с высокого Олимпа? Неужели пришла ты сюда, чтобы видеть, как неистовствует Агамемнон? О, скоро погубит он себя своей гордостью!

— Нет, могучий Ахилл, — ответила светлоокая Паллада, — не за тем пришла я. Пришла я укротить твой гнев, если только ты повинуешься воле богов-олимпийцев. Не обнажай меча, удовольствуйся лишь словами, ими бичуй Агамемнона. Верь мне! Скоро здесь, на этом же месте, заплатят тебе за обиду дарами, которые будут во много раз богаче. Смирись и подчинись воле бессмертных богов.

Покорился воле богов Ахилл: он вложил свой меч в ножны, и Афина опять вознеслась на светлый Олимп в сонм богов.

Между тем царь Агамемнон велел спустить быстроходный корабль на море, отнести на него жертвы богу Аполлону и отвезти прекрасную дочь жреца Хриса. Корабль этот должен был плыть под начальством хитроумного Одиссея в Фивы, город Эстиона, а греки в стане, по повелению Агамемнона, должны были принести богатые жертвы Аполлону, чтобы умилостивить его.

— О, служитель Аполлона! Я прибыл сюда по воле Агамемнона, чтобы возвратить тебе дочь. Привезли мы и сто быков, чтобы умилостивить этими жертвами великого бога Аполлона, пославшего тяжкое бедствие на греков.

— О сребролукий бог! Внемли мне! И раньше внимал ты моим мольбам. Услышь ты и ныне меня! Отврати великое бедствие от греков, прекрати гибельный мор!

Услышал мольбу Хриса бог Аполлон и прекратил мор в стане греков. Когда же были принесены Хрисом жертвы Аполлону, устроен был роскошный пир. Весело пировали греки в Фивах. Юноши разносили вино, наполняя им доверху чаши пирующих. Громко раздавались величественные звуки гимна в честь Аполлона, который пели юноши-греки. До заката солнца продолжался пир, а утром, освеженные сном, Одиссей и его отряд отправились в обратный путь к обширному стану. Аполлон послал им попутный ветер. Как чайка, несся корабль по морским волнам. Быстро достиг корабль стана. Вытащили его на берег пловцы и разошлись по своим шатрам.

— Привет вам, глашатаи. Я знаю, что вы ни в чем не повинны, виновен один лишь Агамемнон. Вы пришли за Брисеидой. Друг мой, Патрокл, выдай им Брисеиду. Но пусть будут они сами свидетелями, что настанет час, когда буду нужен я, чтобы спасти от гибели греков. Не сможет тогда Агамемнон, потерявший разум, спасти греков!

— Мать моя, если уже родила ты меня обреченным на краткую жизнь, зачем же тогда лишает меня славы громовержец Зевс! Нет, не дал он мне славы! Царь Агамемнон меня обесчестил, отняв у меня награду за мои подвиги. Мать моя, услышь меня!

— Что ты рыдаешь так горько, сын мой? — спросила она. — Поведай мне твое горе.

— О, мой, возлюбленный сын, — воскликнула, горько плача, Фетида, — зачем только родила я тебя на столько бедствий! Да, недолга будет твоя жизнь, близок уже твой конец. И вот теперь ты и недолговечен, и всех несчастней! О, нет, не скорби так! Я подымусь на светлый Олимп, там буду я молить громовержца Зевса помочь мне. Ты же оставайся в своем шатре и не принимай больше участия в битвах. Сейчас покинул Зевс Олимп, он со всеми бессмертными отправился на пир к эфиопам. Но когда через двенадцать дней возвратится Зевс, тогда я припаду к его ногам и, надеюсь, умолю его!

— О, отец наш! — молила Фетида, — молю тебя, помоги мне отомстить за сына! Исполни мою просьбу, если когда-нибудь оказала я тебе услугу. Посылай до тех пор победу троянцам, пока не станут греки умолять моего сына помочь им, пока они не воздадут ему великих почестей.

— Знай, Фетида! Просьбой своей вызываешь ты гнев Геры, гневаться будет она на меня. Уже и так постоянно укоряет она меня за то, что помогаю я троянцам в битвах. Но ты удались теперь с высокого Олимпа так, чтобы не видала тебя Гера. Я обещаю исполнить твою просьбу. Вот тебе знамение, что я исполню обещание.

— Скажи мне, коварный, — сказала Зевсу Гера, — с кем из бессмертных имел ты тайный совет? Всегда скрываешь ты от меня твои помыслы и думы.

— Гера, — ответил ей Зевс, — ты не рассчитывай, что когда-либо будешь знать все, о чем я думаю. Что можно знать, то ты будешь знать раньше всех богов, но всех тайн моих не пытайся узнать и не спрашивай о них.

— О, тучегонитель, — ответила Гера, — ты знаешь, что никогда не старалась я узнать твои тайны. Ты всегда решаешь все без меня. Но я боюсь, что сегодня уговорила тебя Фетида отомстить за сына ее Ахилла и погубить множество греков. Я знаю, что ты обещал исполнить ее просьбу.

— Ведь если мы будем ссориться из-за смертных, то всегда будут лишены веселья пиры богов, — так говорил бог Гефест и молил мать свою Геру покориться силе Зевса, так как грозен он в гневе и может низвергнуть с тронов всех богов-олимпийцев.

Прошло уже с тех пор, как ахейцы начали войну с троянцами; наступил и десятый год, в который, по предсказанию Калхаса, греки должны были взять враждебный город, но, вопреки предсказанию, надежды на близкое окончание войны не было никакой. Кроме прежних трудов и лишений ахейцам пришлось в том году переносить еще и новые, тяжкие беды: много героев пало в кровавых сечах, вдали от родной земли, вдали от супруг и детей своих; много нужды, болезней и горя пришлось перенести бойцам, страдая от губительной язвы, от вражды вождей и оружия лютых врагов.

В день победы Ахилла над Фивами, вместе с другими девами, взята была в плен Хрисеида, дочь престарелого жреца Аполлонова Хриса. Ахилл отдал пленницу в дар царю Агамемнону.

На десятый год Троянской войны приходил старец Хрис в стан ахейцев и приносил за дочь Хрисеиду свою богатый выкуп. Держа в руках, на золотом жреческом жезле, лавровый венец – венец Аполлона, старец обращался со слезной мольбой ко всем ахейцам и, более всех других, к обоим Атридам. "Атриды, вожди народов, и вы, доблестные мужи – ахейцы! так говорил почтенный старец. – Да помогут вам боги Олимпа разрушить город Приама и счастливо возвратиться в страну свою; вы же освободите мне дочь, примите за нее выкуп: воздайте честь Зевсову сыну, стреловержцу Аполлону!" Все ахейцы были согласны оказать честь Аполлонову жрецу и принять за Хрисеиду выкуп, но не по сердцу то было Атриду Агамемнону; он обругал старца, отогнал его от ахейских судов и поразил жестоким, грозным словом. "Убирайся, старик! – вскричал он. – Не попадайся мне на глаза, чтобы никогда не встречал я тебя в нашем стане, – а то не спасет тебя ни жезл твой, ни венец Аполлона! Дочери твоей Хрисеиды я не отпущу на свободу: до старости будет она жить в неволе в дому моем, в Аргосе. Ступай отсюда и не гневи меня, если хочешь быть живым!"

Ужаснулся старец и ушел. Молча побрел он домой по берегу бесконечно шумящего моря, и когда был уже далеко от ахейского стана, поднял руки и, печальный, взмолился Аполлону Фебу. "Внемли мне, сребролукий бог! Вспомни, как украшал я твои храмы, как сжигал на твоих алтарях тучные бедра коз и овец; исполни теперь мое желание: за слезы мои и печаль покарай данайцев твоими божественными стрелами!"

Так молился служитель Феба, и бог внял его мольбе. Гневный, нисходил он с вершины Олимпа, неся за плечами лук и отовсюду закрытый колчан со стрелами; в ярости шел он, мрачный, как ночь, и грозно звенели в его колчане крылатые стрелы. Сел Аполлон против кораблей ахейских и пустил в них смертоносной стрелой; страшно зазвенел серебряный лук бога. Сперва разил он животных, потом стал истреблять и людей: в стане ахейском беспрестанно пылали погребальные костры. Девять дней метал Аполлон стрелы в ахейскую рать, на десятый Ахилл созвал ахейцев на совещание; то вложила ему в сердце Гера, благосклонная к грекам: скорбела она, видя, как опустошаются их дружины губительной язвой.

Когда собрался народ, Ахилл подал совет – привести прозорливого жреца или гадателя снов: пусть скажут, чем раздражен Феб, прогневан ли он несовершением какого обета или небрежением о жертвах, и каким даром можно укротить гибельный гнев его. Тут встал с места Калхас, вещий старец, и, обратись к Ахиллу, сказал: "Ты желаешь знать причину гнева Аполлона? Я скажу тебе; только поклянись сперва, что ты защитишь меня, если я раздражу своим словом могучего, властью облеченного мужа". – "Верь мне и надейся на мою защиту, – провидец, отвечал Ахилл. – Открой нам, что знаешь. Клянусь Фебом, пославшим тебе дар прорицания: пока я жив, никто из ахейцев не наложит на тебя руки – даже сам Агамемнон, верховный вождь ахейской рати". Смело сказал тогда Калхас: "Нет, не за неисполнение обетов гневается Аполлон, а за оскорбление жреца своего: обесчестил Агамемнон непорочного старца, не отдал ему дочери; и до тех пор не отвратит бог от нас гибели, пока мы не освободим Хрисеиду без выкупа и не отошлем к отцу ее священной гекатомбы для Аполлона Феба. Только тогда можем мы преклонить бога на милость".

Поднялся тут царь Агамемнон: злобой вскипело в нем сердце, гневом пылали очи. "Предвещатель бед! – воскликнул он. – Любо тебе, должно быть, пророчить беды; доброго ты никогда не скажешь и не сделаешь. Вот и теперь ты толкуешь данайцам, будто за то Аполлон наслал на нас язву, что я не отпустил на свободу дочери Хриса. Хотелось бы мне удержать ее, но, ради спасения народа, я согласен дать ей свободу. Только взамен Хрисеиды вы предоставьте мне другую награду". – "Не будь корыстолюбив, славный Атрид, – возразил Агамемнону Ахилл. – Где нам теперь взять для тебя награду? Все, что было добыто в разоренных городах, все разделили мы между собою; как же можно требовать от кого-нибудь то, что однажды было отдано ему? Лучше исполни волю бога и отпусти скорее деву; а если Зевс поможет нам разрушить Трою, мы заплатим тебе за Хрисеиду втрое или вчетверо".

"Не измышляй лжи, доблестный Ахилл, – воскликнул Агамемнон. – Не проведешь меня! Сам ты не отдаешь назад своей части, а от меня требуешь, чтобы я отдал. Нет, если не удовлетворят меня ахейцы новым даром, я сам пойду к тебе в шатер и своими руками возьму твою добычу, а не то вознагражу себя из части Аякса или Одиссея; гневайтесь тогда, как хотите! Да об этом после; теперь к делу! Снаряжайте корабль: сведем на него Хрисеиду и отправим священную гекатомбу; кто-нибудь из вождей пусть плывет к Хрису с дарами – вот, хоть бы ты, Пелид, страшнейший из ахейских воителей". Грозно взглянув на него, Пелид отвечал: "Кто из ахейцев станет вперед повиноваться тебе, бесстыдному корыстолюбцу, кто пойдет с тобою на брань? Я ведь не за себя пришел воевать с троянцами – они мне ничего худого не сделали: из-за тебя бился я с ними, да из-за брата твоего Менелая. Ты же все презираешь и грозишь, что похитишь у меня добычу, мзду тягостных трудов моих, дарованную мне ахейцами! При разгроме городов вражеских мне никогда не приходилось получать такой награды, какую ты себе брал; моей рукой добывается в бою победа, а дойдет до дележа – ты заберешь себе все лучшее, а я, истомленный боем, без ропота иду, бывало, к кораблям, довольствуясь и малым. Нет, больше я тебе не помощник: уйду я назад, в свою Фтию, богатей тут без меня, наживай себе сокровища один!" – "Что же, – отвечал Пелиду надменный царь Агамемнон, – беги, коли тебе хочется. Я не прошу тебя оставаться здесь для меня: много у меня достойных бойцов и без тебя; от них мне всегда будет честь, а еще больше, чем от них, – от промыслителя Зевса. Нет для меня человека ненавистней тебя: вечно бы тебе спорить, заводить раздоры да битвы. Не кичись и не ставь ты себе в заслугу своей силы и мужества: сила твоя – дар тебе от богов. Нет, иди к кораблям и плыви со своей дружиной домой; властвуй там над своими фессалийцами, а над нами тебе властвовать не придется. Гнев твой мне не страшен; я еще вот что скажу тебе: Хрисеиду я отошлю к отцу, но после того приду в твой шатер и сам возьму у тебя юную Брисеиду, твою пленницу; сделаю я это, чтобы ты уразумел, сколь выше я тебя властью, и чтобы никто не дерзал впредь тягаться со мною и сопротивляться мне".

Гневом вскипело сердце в мощной груди юного Пелида; не знал он, на что решиться ему: извлечь ли меч и положить Атрида на месте или обуздать и подавить в себе гнев. Так волновался он и наконец, почти непроизвольно, схватился за рукоятку меча и хотел извлечь его из ножен, но в это время приблизилась к нему Паллада Афина, ниспосланная с Олимпа Герой: любила и хранила Гера обоих враждовавших вождей. Незримая никем из ахейцев, встала богиня позади Пелида и взяла его рукой за русые кудри. Изумленный, обернулся он назад и тотчас узнал Афину и сказал ей: "Зачем ты, богиня, низошла к нам с Олимпа? Или хотелось тебе видеть буйство Атрида? Не ложно мое слово: погубит он себя своей гордыней". Афина в ответ: "Я сошла с Олимпа, чтобы укротить гнев твой; сколько хочешь язви противника словом, но не извлекай меча. Повинуйся мне и верь: скоро заплатит он тебе за обиду дарами, втрое ценнейшими отнятых у тебя сегодня".

Гнев Ахилла. Картина Дж. Б. Тьеполо

Покорился юный герой слову богини и опустил меч в ножны; но зато, не обуздывая более гнева, стал он язвить Атрида злыми словами. "Бесстыдный, презреннейший из трусов! Осмелился ли ты хоть однажды вступить в бой с врагом, садился ли ты хоть когда-нибудь в засаду вместе с другими? Нет, и то, и другое для тебя страшнее самой смерти! Вот по тебе дело – грабить добычу у того, кто дерзнет прекословить тебе. Ты царствуешь над презренными трусами – иначе не посмел бы ты обижать бойцов! Но вот что скажу тебе и клянусь в том великой клятвой: придет время, и ахейцы толпами будут падать от руки губителя Гектора, ты же не в силах будешь подать гибнущим помощь; все тогда взыщут сердцем Пелида, и сам ты горько будешь раскаиваться, что обесславил доблестнейшего из ахейцев". И сказав это, гневно бросил он на землю свой скипетр и сел. Царь Агамемнон хотел отвечать Пелиду не менее гневной и оскорбительной речью, но тут поднялся с места многочестный старец Нестор и встал между двумя вождями: словом, полным мудрости, старался он укротить гнев в них и примирить их между собою – дабы распря первых вождей не погубила всей рати. Только старания старца не увенчались успехом, и слово его было бессильно. "Справедливы и разумны твои речи, старец, – сказал ему Агамемнон. – Но видишь – он хочет быть выше всех здесь, хочет над всеми начальствовать и господствовать. Боги хоть и сотворили его храбрым воителем, но не дали ему права оскорблять и бесславить". – "Поистине, – прервал его Ахилл, – я был бы ничтожнейшим из трусов, если бы стал покоряться каждому твоему слову. Повелевай другими – не мною. Одно еще скажу я тебе: из-за пленной девы не подниму я меча ни на тебя и ни на кого из ахейцев – отнимайте свой дар, коли хотите; но другого ничего не возьмешь ты из моего шатра, а если дерзнешь – тотчас же омочу копье мое в твоей черной крови!"

Разошлось собрание. Пелид, вместе с Патроклом и другими друзьями, пошел к своим шатрам, Агамемнон – к берегу моря; здесь снаряжали корабль для отсылки к Хрису; водителем корабля выбран был Одиссей. В стане ахейцев сжигались на алтарях жертвы; народ, по повелению царя, очищался омовениями. Возвратясь от кораблей в шатер свой, Агамемнон послал к Ахиллу двух вестников, верных клевретов своих Талфибия и Эврибата, – велел им взять у Пелида его пленницу Брисеиду. Вестники повиновались и пошли, хотя неохотно, к берегу моря, в стан мирмидонов. Ахилл сидел перед своим шатром; смущенные, стали они перед ним в почтительном страхе и не дерзали сказать, зачем пришли. Ахилл сам все понял и встретил их без гнева. "Здравствуйте, мужи глашатаи! – начал он.

– Подойдите ко мне; вы не виноваты передо мной, виноват Агамемнон; он прислал вас за Брисеидой? Друг Патрокл, отдай им пленницу! Вы, вестники, будьте свидетелями перед богами и перед людьми, и перед царем своим: если будет когда ахейцам нужда во мне, если станут они просить меня о помощи – помощи от меня им не будет!"

Брисеида и наставник Ахилла, Феникс

Вывел Патрокл пленную деву Брисеиду и отдал ее вестникам. Печальная, последовала за ними Брисеида: сердцем любила она прекрасного, благородного юношу. Ахилл же, покинув друзей, пошел к берегу моря; одинокий, сидел он здесь и, смотря на темноводную пучину, простер в слезах руки к матери своей Фетиде. Быстро, как легкое облако, вышла из бездны Фетида, села возле милого сына, лившего горькие слезы, и, нежно лаская его, говорила: "Что рыдаешь ты, сын мой, какая скорбь посетила твое сердце? Не скрывай, скажи мне". Рассказал ей тут Ахилл все, что претерпел от царя Агамемнона, и просил ее, чтобы взошла она на Олимп и склонила Зевса даровать победу троянцам и отвратить счастье от греков – да познают они, сколь преступен их царь, обесчестивший храбрейшего из ахейцев. Фетида обещала исполнить желание сына, лишь только Зевс воротится на Олимп. "Зевс, со всем сонмом богов, отправился вчера на жертвенный пир к благочестивым эфиопам, к отдаленным берегам океана; на двенадцатый день он снова вернется на Олимп. Тогда предстану я перед ним и припаду к ногам его; верится мне, что исполнит он мое моление. Ты же до тех пор оставайся при судах и не вступай в битву". Так говорила она и снова скрылась в пучине моря; Ахилл же удалился в свою ставку и сидел в ней, питая в сердце скорбь об отнятой у него деве.

Между тем Одиссей прибыл к Хрису. Возвратил он жрецу Хрисеиду и отвел к алтарю Аполлона привезенную гекатомбу. Радостно обнял старец дочь и воздел к Аполлону руки, моля его отвратить от ахейцев гибельный мор. Аполлон внял ему.

На двенадцатый день сонм богов возвратился на Олимп. На рассвете дня Фетида всплыла из моря и с ранним туманом поднялась на Олимп; здесь, на самой вершине горы, восседал Зевс, уединившийся на ту пору от прочих богов. Села к нему Фетида, обняла его колена и стала умолять, чтобы взыскал он милостью ее сына, посылал бы троянским ратям победу до тех пор, пока ахейцы с царем своим Агамемноном не воздадут надлежащей чести оскорбленному Ахиллу. Долго сидел тучегонитель Зевс безмолвно; Фетида продолжала обнимать его колена и, припав к ним, умоляла: "Скажи мне свое непреложное слово; ты не ведаешь страха: исполни моление мое или отвергни. Коли отвергнешь, так и буду знать, что между богинями я самая последняя". Глубоко вздохнул отец Кронион и отвечал ей: "На беду ты меня наводишь, заставляя действовать против желания Геры: озлобит меня Гера бранными речами. Она и так беспрестанно ссорится со мною и плачется перед богами, что я в этой брани стою за троянцев. Ступай теперь, чтобы не увидела тебя Гера; я исполню твое моление. Смотри – я киваю тебе главою: это для бессмертных священнейший залог моего слова, непреложный обет для меня". Так говорил Кронид и повел черными бровями, и пряди благовонных волос опускались ниц с бессмертной главы его. От знамения того содрогнулся многохолмный, высоковершинный Олимп.

Покинув Олимп, богиня снова низошла в пучину моря, Зевс же возвратился в свои чертоги, куда, к его трапезе, собрался весь сонм богов. Навстречу отцу своему все боги поднялись с мест и благоговейно приветствовали его; Зевс воссел на престол свой. Гера, видевшая, как супруг ее говорил с Фетидой, обратилась к нему с язвительной речью и стала корить его – уверенная, что он уже обещал Фетиде даровать честь ее сыну и поразить ахейцев гибелью. Но строгим словом остановил ее Зевс и повелел ей сидеть безмолвно, чтобы он, встав с престола, не наложил на нее мощных рук своих. Устрашилась Гера угрозы и умолкла, смирив свое гневное сердце; смолкли также и все прочие боги, смущенные ссорой владык Олимпа. Встал тогда Гефест и, подойдя к матери с кубком, убеждал ее не раздражать отца, а смягчить его ласковым, угодным ему словом. "Перетерпи, мать, – говорил Гефест, – и снеси это, как ни горестно твоему сердцу; не дай мне видеть, как покарает он тебя, исполнясь гнева: я не помогу тебе тогда. Ты знаешь, как, когда я ринулся к тебе на помощь, он схватил меня за ногу и сбросил с порога Олимпа: весь день летел я стремглав и уже при захождении солнца, еле живым, упал на Лемнос". Улыбнулась Гера в ответ на добродушный совет сына и приняла из рук его кубок. Радостный, стал он поспешно обходить тогда и всех других богов и подносить им сладостный нектар. И снова оживилась беседа блаженных небожителей, подняли они несказанный смех, глядя, как суетился хромоногий Гефест. С прежним весельем пировали бессмертные боги в Зевсовых чертогах до самого захождения солнца.

По материалам книги Г. Штолля «Мифы классической древности»

Ахилл (Ахиллес), величайший греческий герой в троянской войне

Ахилл (Ахиллес), греч. - сын фтийского царя Пелея и морской богини Фетиды, величайший ахейский герой в троянской войне.

Никто из ста тысяч ахейцев, пришедших под высокие стены Трои, не мог сравняться с ним силой, отвагой, ловкостью, быстротой, а также прямотой характера и мужественной красотой. У Ахилла в избытке было все, что украшает мужчину, лишь в одном судьба отказала ему - в счастье.

Ахилл родился от брака, который был навязан его матери. Первоначально за ней ухаживал сам Зевс, но затем он узнал от титана Прометея, что, согласно пророчеству, сын Фетиды превзойдет своего отца - и тогда, оберегая свои интересы, Зевс выдал ее за смертного, за Пелея. Когда у нее родился сын, она окунула его в воды Стикса, подземной реки в царстве мертвых, и все его тело (за исключением пятки, за которую она держала сына) покрылось невидимым панцирем. Но, очевидно, это уже легенды более позднего происхождения, так как Гомер ничего об этом не знал. Он рассказывал лишь, что Фетида натирала Ахилла амброзией и закаляла его над огнем, чтобы он стал неуязвимым и бессмертным. Но однажды ее застал за этим занятием Пелей. Увидев сына в огне, он испугался, решил, что Фетида хочет убить Ахилла, и бросился на нее с мечом. Бедной богине было не до объяснений, она еле-еле успела скрыться в морских глубинах и больше уже к Пелею не возвращалась. Брошенному сыну Пелей подыскал воспитателя. Сначала им был мудрый старец Феникс, затем кентавр Хирон, который кормил его медвежьими мозгами и жареными львами. Такой режим питания и воспитания явно шел Ахиллу на пользу: десятилетним мальчиком он убил голыми руками дикого кабана и догнал на бегу оленя. Вскоре он научился всему, что полагалось герою того времени: вести себя как мужчина, владеть оружием, лечить раны, играть на лире и петь.

«Ахиллес между дочерями Ликомеда», Герард де Лересс (много картин разных художников с Ахилом-Ахиллесом собрано на ).

Фетиде было возвещено, что ее сын будет поставлен перед выбором: жить долго, но без славы или прожить короткий, но славный век. Хотя она и желала ему славы, но как мать, естественно, отдавала предпочтение долгой жизни. Узнав, что ахейские цари готовятся к войне с Троей, она укрыла Ахилла на острове Скирос у царя Ликомеда, где ему пришлось жить в женской одежде среди царских дочерей. Но Агамемнон с помощью прорицателя Калханта выяснил его местопребывание и послал за ним Одиссея и Диомеда. Переодевшись купцами, оба царя проникли во дворец и разложили перед царскими дочерями свой товар. Среди дорогих тканей, драгоценностей и прочих изделий, к которым женщины испокон веков проявляют интерес, словно случайно оказался меч. И когда по условному знаку спутники Одиссея и Диомеда издали воинственный клич и зазвенело оружие, все девушки в страхе разбежались - и лишь одна рука потянулась к мечу. Так Ахилл выдал себя и без долгих уговоров пообещал присоединиться к ахейскому войску. Его не удержала на Скиросе ни дочь Ликомеда Деидамия, ждавшая от него сына, ни перспектива долгого и счастливого правления у себя на родине. Вместо Фтии он избрал славу.

В гавань Авлиды, где сосредоточивалось ахейское войско, Ахилл привел пять тысяч мужей, ядро отряда составляли храбрые мирмидоняне. Его отец Пелей по причине преклонных лет не мог участвовать в походе, поэтому он уступил ему свои доспехи, огромное копье из твердого ясеня и боевую колесницу, запряженную бессмертными конями. Это были свадебные дары, полученные Пелеем от богов, когда он женился на Фетиде, и Ахилл сумел ими воспользоваться. Девять лет сражался он под Троей, взял двадцать три города в ее окрестностях, наводил на троянцев ужас одним своим появлением. Все ахейцы, от вождей до последнего рядового воина, видели в нем самого отважного, искусного и удачливого воина - все, кроме главнокомандующего, Агамемнона.

Он был могучим царем и хорошим воином, но смириться с тем, что его подчиненный превосходит его заслугами и популярностью, - для этого Агамемнону недоставало благородства. Долго скрывал он свою неприязнь, но однажды не удержался. И это привело к распре, которая едва не погубила все ахейское войско.

Это произошло на десятый год войны, когда в ахейском лагере воцарилось глубокое недовольство и разочарование. Воины мечтали о возвращении домой, а полководцы теряли надежду приобрести славу и добычу взятием Трои. Ахилл отправился со своими мирмидонянами в соседнее царство, чтобы снабдить армию провиантом и поднять ее дух с помощью богатой добычи. В числе приведенных пленных оказалась дочь Хриса, жреца Аполлона, которая при дележе добычи досталась Агамемнону. Ахилл ничего не имел против, так как она его не интересовала; он полюбил прекрасную Брисеиду, плененную во время одной из предыдущих экспедиций. Однако вскоре в лагере ахейцев появился и Хрис; он пожелал воинам скорой победы и попросил Агамемнона вернуть ему дочь за богатый выкуп. Ахейцев это предложение устраивало, зато Агамемнон был против: ему, мол, девушка нравится и он ее ни за что не отдаст, а Хрис, мол, пусть идет, откуда пришел. Тогда жрец обратился к своему богу Аполлону с мольбой отомстить за него. Аполлон внял его мольбе, спустился с Олимпа и начал стрелами из своего серебряного лука рассевать по греческому лагерю моровую язву. Солдаты гибли, но Агамемнон не пытался умилостивить разгневанного бога - и тогда Ахилл решил вмешаться. Он созвал собрание воинов, чтобы вместе решить, что делать. Это еще раз задело самолюбие Агамемнона, и он решил отомстить. Когда прорицатель Калхант возвестил войску, что для примирения с Аполлоном нужно вернуть Хрису его дочь (но теперь уже без всякого выкупа, да еще принести извинения), Агамемнон оборвал его и злобно набросился на Ахилла, заступившегося за прорицателя. После неслыханных оскорблений, позорящих Ахилла перед всем войском, Агамемнон заявил, что в интересах армии отказывается от Хрисеиды, но зато возьмет себе другую у кого-нибудь из полководцев - и выбрал Брисеиду, возлюбленную Ахилла.

Кадр из фильма «Троя» 2004 года. В роли Ахиллеса - актер Брэд Питт.

Как дисциплинированный солдат Ахилл подчинился решению командующего, но и сделал из этого свои выводы. Он поклялся, что не будет участвовать в сражениях, пока Агамемнон не попросит у него прощения и не восстановит его попранную честь. Затем он удалился на морской берег, вызвал из глубоких вод свою мать и попросил ее замолвить за него словечко перед Зевсом: пусть вседержитель поможет троянцам потеснить ахейское войско, чтобы Агамемнон понял, что без Ахилла ему не обойтись, и пришел к нему с извинениями и просьбой о помощи.

Фетида передала Зевсу просьбу сына, и тот не отказал ей. Он запретил остальным богам вмешиваться в войну, а сам побудил предводителя троянцев Гектора воспользоваться отсутствием Ахилла и оттеснить ахейцев к самому морю. В то же время он наслал на Агамемнона обманчивый сон, соблазнивший его перейти в наступление, несмотря на выход Ахилла из игры. Ахейцы мужественно сражались, но были вынуждены отступить. Троянцы же вечером после битвы даже не вернулись под защиту городских стен, а расположились на ночлег прямо перед ахейским лагерем, чтобы с приходом дня одним мощным ударом уничтожить его. Видя, что дело плохо, Агамемнон послал сообщить Ахиллу, что берет свои слова обратно, возвращает ему возлюбленную и в придачу к ней еще семь дев с богатыми дарами - только бы Ахилл сменил гнев на милость и снова взялся за оружие. На этот раз Ахилл зашел слишком далеко в своем гневе: он отверг предложение Агамемнона и заявил, что не вступит в бой, пока Гектор не нападет непосредственно на его лагерь; однако до этого дело не дойдет, так как он, Ахилл, вскоре возвратится со своим войском в родную Фтию.

Катастрофа казалась неотвратимой: в утренней атаке троянцы прорвались сквозь ряды ахейцев, проломили стену, защищавшую лагерь, и Гектор уже собрался поджигать корабли, чтобы лишить греков возможности бегства. В эту минуту к Ахиллу пришел его лучший друг Патрокл и попросил разрешения надеть доспехи Ахилла и помочь друзьям-ахейцам, попавшим в беду. Патрокл рассчитывал, что троянцы примут его за Ахилла ив страхе перед ним отступят. Сначала Ахилл колебался, но, увидев, что Гектор уже поджигает один из греческих кораблей, немедля выполнил просьбу Патрокла; кроме доспехов он дал ему и все свое войско. Патрокл ринулся в бой, и его хитрость удалась: думая, что перед ними Ахилл, троянцы опешили. Патрокл погасил пожар, оттеснил троянцев к городским стенам, но затем был опознан, так как не решился взять с собой тяжелое копье Ахилла. Тогда троянцы отважились вступить с ним в бой: копейщик Эвфорб с помощью Аполлона смертельно ранил Патрокла, а затем Гектор пронзил его копьем.

«Ахиллес у стен Трои», Жан Огюст Доминик Энгр, 1801

Весть о гибели друга поразила Ахилла и ввергла его в скорбь. Забыв о своих обидах, он хотел броситься в бой, чтобы отомстить за Патрокла, но его доспехи уже достались Гектору. По просьбе Фетиды сам оружейник богов Гефест за одну ночь изготовил ему новые. Над трупом Патрокла Ахилл поклялся отомстить Гектору. Он примирился с Агамемноном, который перед всем войском признал свою вину и вернул ему Брисеиду, и в первом же сражении после гибели Патрокла убил Гектора.

Это был беспощадный бой: Ахилл искал Гектора в рядах троянцев и трижды вступал с ним в бой, но всякий раз Гектора спасал Аполлон, верный защитник Трои. Придя в ярость, Ахилл обратил в бегство все троянское войско, убил множество троянцев и их союзников, а остальные укрылись за стенами города. Когда за последним из беглецов закрылись огромные Скейские ворота, перед ними остался один лишь Гектор. Чтобы спасти честь войска и свою собственную, он вызвал Ахилла на поединок. Бросая вызов, он предложил, чтобы победитель отдал тело побежденного его друзьям, чтобы те достойно похоронили его. Но Ахилл принял только вызов, не соглашаясь ни на какие условия, и бросился на противника, как лев на беззащитную жертву. Несмотря на все свое мужество, Гектор устрашился и бросился в бегство. Трижды обежал он высокие стены Трои, спасая свою жизнь, но наконец остановился и по наущению Афины, желавшей гибели троянцам, скрестил оружие с Ахиллом. В поединке не на жизнь, а на смерть, который поверг в изумление даже богов, Гектор пал, пронзенный копьем Ахилла.

Ахилл с телом Гектора

Торжествующий Ахилл привязал тело Гектора к своей боевой колеснице и трижды объехал стены Трои, а затем приволок его в свой лагерь, чтобы отдать на растерзание ахейским псам. Однако боги не дали осквернить тело павшего героя, и сам Зевс велел Фетиде образумить Ахилла. Когда под покровом ночи дряхлый Приам пробрался в лагерь Ахилла, чтобы выкупить тело сына, Ахилл, тронутый скорбью старика, добровольно вернул ему труп Гектора. Он даже приостановил военные действия на двенадцать дней, чтобы троянцы смогли торжественно похоронить своего вождя. Таким образом, Ахилл победил не только своего противника, но и собственные страсти, доказав этим, что он подлинный герой, более того - что он человек.

«Приам, испрашивающий у Ахиллеса тело Гектора», Александр Иванов, 1821

Ахиллу не было суждено стать свидетелем падения Трои: вскоре его самого ждала смерть. Он еще успел победить Пенфесилею, приведшую свое женское войско на помощь Трое, а затем победил в поединке нового предводителя троянского войска - царя Мемнона из далекой Эфиопии. Но когда после этой своей победы он решил ворваться в город через Скейские ворота, на его пути встал . Ахилл велел ему уйти с дороги, угрожая пронзить его своим копьем. Аполлон подчинился, но только для того, чтобы немедленно отомстить за это оскорбление. Поднявшись на городскую стену, он приказал Парису послать стрелу в Ахилла. Парис охотно подчинился, а стрела, полет которой направлял Аполлон, попала в пяту Ахилла, не защищенную доспехами.

От падения Ахилла задрожала земля и треснула городская стена. Однако он тут же поднялся и выдернул роковую стрелу из пяты. При этом крючки наконечника вырвали большой кусок мяса, порвали жилы, и из раны рекой хлынула кровь. Видя, что с потоком крови сила и жизнь покидают его, он страшным голосом проклял Аполлона и Трою и испустил дух.

«Хирон, Фетида и погибший Ахилл», Помпео Батони, 1770 год

Вокруг тела Ахилла закипела жестокая сеча. Наконец ахейцы вырвали его тело из рук троянцев, принесли в свой лагерь и с почестями предали огню на высоком погребальном костре, который поджег сам бог Гефест. Затем прах Ахилла смешали с прахом Патрокла и над их общей могилой насыпали высокий курган из глины, чтобы он веками возвещал славу обоих героев.

По мнению многих исследователей древних легенд, Ахилл - самый великолепный образ из всех, созданных греческой литературой. И поскольку эти творения Гомера являются вершинами греческой литературы, которые до сего дня не были превзойдены в эпической поэзии любого другого народа, Ахилла можно смело отнести к одному из великолепнейших образов во всей мировой литературе. Поэтому понятно, что ни одно из живописных или скульптурных изображений Ахилла не выдерживает сравнения с литературным образом.

По-видимому, античные художники отдавали себе отчет в этой ограниченности своих возможностей: они изображали Ахилла с какой-то робостью, а скульпторы и вовсе обходили его стороной. Зато в вазописи сохранилось около четырехсот изображений Ахилла. Наиболее известен «Ахилл» на аттической амфоре сер. 5 в. до н. э. (Рим, Ватиканские музеи), «Ахилл играет с Аяксом в кости» (всего 84 экземпляра, в том числе ваза Эксекия, ок. 530 - тоже в Ватиканских музеях), «Ахилл перевязывает раненого Патрокла» (аттическая чаша ок. 490 до н. э., единственный экземпляр - в Государственных музеях в Берлине). Часто изображались также поединки Ахилла с Гектором, Мемноном, Пенфесилеей и др. сюжеты. В Национальном музее в Неаполе хранятся помпейские фрески «Кентавр Хирон учит Ахилла играть на лире», «Одиссей опознает Ахилла среди дочерей Ликомеда» и др.

Из крупных художников нового времени одним из первых рискнул изобразить Ахилла П. П. Рубенс («Ахилл убивает Гектора», ок. 1610). Назовем также Д. Тенирса Младшего («Ахилл и дочери Ликомеда»), Ф. Жерара («Фетида приносит Ахиллу доспехи») и Э. Делакруа («Воспитание Ахилла», Национальная галерея в Праге).

Из драматургов нового времени к образу Ахилла первым обратился Корнель («Ахилл», 1673), в 20 в. - С. Выспяньский («Ахиллеида», 1903), Ахилл Сюарес («Ахилл-мститель», 1922), М. Маткович («Наследие Ахилла»). Гендель вывел на сцену Ахилла в опере «Деидамия» (1741), Керубини - в балете «Ахилл на Скиросе» (1804). Лишь два поэта попытались создать «недостающее звено» между «Илиадой» и «Одиссеей»: Стаций (1 в. н. э.) и Гёте брались за эпическую поэму «Ахиллеида», но ни тот ни другой не довели дело до конца.

Разделы